Страны Центральной Азии продолжают работу по реинтеграции в общество сотен репатриированных из Сирии и Ирака членов семей боевиков «Исламского государства». Однако реабилитация переживших войну женщин и детей, некоторые из которых подверглись идеологической обработке исламских экстремистов, — непростой процесс, который, вероятно, затянется на многие годы.
28-летняя гражданка Кыргызстана Гульмира (имя изменено в целях защиты) сбежала из дома в Сирии четыре года назад, чтобы спастись от своего мужа — боевика «Исламского государства» (ИГ — запрещено в Казахстане) — и невыносимой жизни под контролем экстремистской группировки.
В Сирию Гульмира попала из Турции, куда вначале уехала в поисках работы. Она оказалась в районе Сирии, находящемся под властью ИГ, и там вышла замуж. Там же родила ребёнка, однако она умалчивает, почему решила присоединиться к ИГ, говоря лишь, что её «обманули».
Теперь женщина хочет наладить жизнь в Кыргызстане, но утверждает, что не получает особой поддержки и с момента возвращения испытывает «постоянный стресс».
«Сотрудники Госкомитета национальной безопасности часто приходят без предупреждения, чтобы обыскать мой дом», — сказала Гульмира Кыргызской редакции Азаттыка.
«Они не смогли найти ничего незаконного и просто забрали мой мобильный телефон и одежду, — добавила она. — Они говорят обо мне гадости соседям. Я хотела бы получить хотя бы психологическую помощь».
Представители комитета безопасности Кыргызстана не дали комментария Азаттыку по данному вопросу.
Возвращение домой тысяч граждан, членов семей боевиков ИГ, из Сирии и Ирака власти Кыргызстана и других стран Центральной Азии признают беспрецедентным. С 2019 года Казахстан, Таджикистан, Узбекистан и Кыргызстан репатриировали более тысячи женщин и детей, оказавшихся в этих странах. Сотни других граждан вернулись в частном порядке задолго до поражения экстремистской группировки в Сирии в 2019 году.
С тех пор власти региона принимают меры по реабилитации и реинтеграции своих граждан, подвергшихся жестокому обращению со стороны ИГ и пострадавших от авиаударов, нищеты и голода.
Некоторые были подвергнуты серьёзной экстремистской идеологической обработке ИГ.
Вернуться к «нормальной жизни» репатриантам помогали множество специалистов, в том числе доктора, учителя, психологи и религиозные деятели.
Если верить правительствам стран, многие преуспели в этом деле. К примеру, гражданка Казахстана участвовала в нескольких конференциях на родине и за рубежом, рассказывая миру о том, как ей и её пятерым детям был дан «второй шанс» после возвращения из лагеря сирийских беженцев в 2019 году.
Вернувшись домой, вдова боевика ИГ из Казахстана Сабинелла Аязбаева начала «новую жизнь». Она устроилась на неполный рабочий день в местный торговый центр в родном городе Караганде и записалась на курсы психологии в университете. Все её дети ходят в школу.
В Таджикистане некоторые репатрианты участвовали во встречах с молодежью при поддержке правительства, чтобы предупредить подрастающее поколение об опасности вступления в экстремистские группировки.
Однако, по мнению экспертов, чиновников и вовлеченных семей, не всё проходит гладко, особенно для некоторых детей школьного возраста.
Детский психолог Сауле Муканова, работающая в реабилитационном центре для возвратившихся из ИГ в Казахстане, рассказала Азаттыку, что многие дети постарше сначала «вели себя агрессивно», называя преподавателей неверными и даже бросая в них камни.
Муканова вспоминает, что некоторые дети даже наносили себе увечья, чтобы «выразить» гнев и недовольство. Потребовалось время, прежде чем дети начали доверять людям, привыкли к новому окружению и научились получать удовольствие от игр, просмотра телевизора и развлечений.
Пожилая жительница Таджикистана рассказала Азаттыку, что её несовершеннолетний внук живёт в закрытой государственной школе-интернате с тех пор, как его вернули из Ирака в 2019 году вместе с другими 90 детьми.
Отец мальчика погиб в результате авиаудара в Мосуле, а мать была заключена в тюрьму в Ираке за связи с ИГ.
По словам женщины, мальчик неохотно встречается с навещающими его родственниками.
Бабушка ребёнка сказала, что он, вероятно, подвергся идеологической обработке ИГ и боготворил своего отца-боевика.
По словам бабушки, мальчик делает успехи и она надеется, что со временем ребёнку удастся полностью избавиться от радикального мышления.
В начале года власти Таджикистана сообщили, что 84 ребёнка, репатриированных из Ирака, живут и учатся в нескольких специализированных школах-интернатах. Они практически не общаются с внешним миром, а их родственникам разрешены лишь редкие визиты.
Правительство не сообщило, когда детям можно будет воссоединиться с родственниками, которые назначены властями в качестве опекунов.
БОЛЕЕ БЛАГОСКЛОННОЕ ОБЩЕСТВО
Возвращение на родину начинается с медицинского осмотра и лечения или операций, которые могут понадобиться репатриантам. Кроме того, службы безопасности проводят беседы со взрослыми гражданами.
После этого они проводят несколько недель в специальных реабилитационных центрах, получая консультации психологов, встречаясь с учёными-исламоведами и социальными работниками.
До начала обучения в обычных школах дети посещают специальные классы, чтобы приспособиться к новой жизни и научиться читать и писать.
Ольга Рыль является руководителем фонда «Право», одной из нескольких казахстанских организаций, занимающихся реабилитацией и реинтеграцией детей «с момента приземления самолёта в аэропорту».
Рыль сказала Азаттыку, что все вовлеченные в процесс стороны многому научились с тех пор, как первый казахстанский ребёнок вернулся из Сирии вместе с отцом-боевиком в 2016 году.
«С тех пор мы приобрели опыт в этой области, и наша работа приносит конкретные результаты, — говорит Рыль. — Это дети, которые перенесли голод и болезни, некоторым приходилось есть траву, чтобы выжить... Но они учились с большой охотой и смогли нагнать своих сверстников в школе».
Процесс реинтеграции также включает «восстановление» документов возвратившихся. Большинство из них потеряли паспорта и другие документы, удостоверяющие личность. У детей, родившихся за границей, нет свидетельств о рождении.
Кроме того, власти помогают женщинам устроиться на работу, пройти переподготовку или подать заявление на получение социальных пособий.
Как говорит директор Республиканского центра социальной адаптации детей Узбекистана Васила Алимова, общество становится более благосклонным к возвратившимся.
Вначале некоторые репатрианты жаловались, что их друзья и соседи избегали любых контактов с ними.
Многие открыто критиковали решение властей вернуть членов семей из ИГ на родину, называя их «бомбой замедленного действия».
По имеющимся сведениям, некоторые родители в Казахстане не хотели, чтобы их дети учились в одном классе с «отпрысками бывших террористов и экстремистов», репатриированными из зон конфликта в Ираке и Сирии.
«Сейчас по отношению к ним почти нет дискриминации. Общество… начало принимать их как жертв, попавших под какое-то неправильное влияние, — сообщила Алимова Азаттыку. — Что касается детей, то они не могут нести ответственность за то, что с ними произошло».
По словам Алимовой, репатриированные дети, в том числе те, кто родился в Сирии и Ираке от выходцев из Центральной Азии, наконец «дома» и имеют те же права, «что и все остальные дети, живущие здесь».
Представители стран Центральной Азии заявляют, что они продолжат работу по возвращению многих сотен женщин и детей, которые всё ещё находятся в лагерях в Ираке и Сирии.