Положение среднего класса в постсоветских и западных странах различно. В бывших советских странах утверждается авторитарный капитализм. Таковы результаты исследования Радио «Свободная Европа»/Радио «Свобода».

СРЕДНИЙ КЛАСС И СВОБОДА

Во многих странах Евразии средний класс остается пока очень слабым, потому что он разделен и далек до сплочения. В исследовании британского журнала «Экономист» отмечается, что с развитием коммерции средний класс так или иначе начнёт приобретать потенциал и играть более широкую социальную роль в своих обществах.

Вопрос в том, насколько эта роль распространится на отстаивание идей демократии и свободы. Придёт к этому средний класс или травмы, полученные в процессе становления, заставят его поддержать власть во имя сохранения стабильности?

Очевидным становится факт того, что и в Китае, и в Индии, и во многих частях бывшего Советского Союза возникает новый коммерческий класс. Он состоит из людей, которые по местным стандартам могут тратить треть своего дохода по своему усмотрению после вычета расходов на жилье и пищу.

Этот новый коммерческий класс, в частности, просматривается в России и Казахстане, где экономики колеблются от бума до падения цен в энергетическом экспорте.

Согласно исследованиям, существует основание для надежд, что новая буржуазия в этих странах будет расти. И именно поэтому очень важно проанализировать возможные пути развития этой новой категории общества. Будет ли она защищать ценности, которые исторически взял на себя средний класс на Западе?

ЧУЖДЫЙ АЛЬТРУИЗМУ

Этот вопрос ещё более применим к странам, в которых многие десятилетия царил коммунизм. Многие наблюдатели в регионе отмечают, что их новому коммерческому классу не присуща характерная черта среднего класса западного толка. Эта черта — альтруизм.

На Западе альтруизм среднего класса является базисом для многих гражданских акций: от создания благотворительных фондов для помощи нуждающимся до организации Партий зелёных для защиты окружающей среды.

В развивающемся мире представители нового коммерческого класса, которые находятся между очень бедными и очень богатыми, заняты прежде всего тем, чтобы упрочить свою финансовую безопасность.

В постсоветских странах нынешняя тенденция такова, что всяческую филантропическую и социальную деятельность не ожидают от частной инициативы, а предпочитают взвалить на государство.

НОВАЯ ФИЛОСОФИЯ

Особенно очевидно это проявляется в законодателе всех мод в регионе – в России. В 1996 году, через пять лет после падения коммунистической системы, как грибы распространились неправительственные благотворительные организации.

Но многие из них были закрыты с приходом к власти Владимира Путина. Кремль начал относиться к частным неправительственным инициативам, которые имели связи с Западом, с возрастающим подозрением, и государственный контроль над ними усилился.

Философия путинской команды, которая в России получила название «путинизм», защищала логику, согласно которой Россия является достаточно сильным государством, способным заботиться о своих гражданах, и в этой связи нет никакой необходимости и места в стране для групп «озабоченных граждан».

Результатом этой философии явился бурный рост российской бюрократии до советских размеров. Председатель Государственной думы России Борис Грызлов открыто признался на съезде правящей партии, что за последние восемь лет бюрократия росла со скоростью 100 тысяч человек в год.

По словам Бориса Грызлова, в России сейчас больше бюрократов, чем в СССР, и это, мол, естественный результат построения вертикали власти и укрепления бюрократической иерархии.

АВТОРИТАРНЫЙ КАПИТАЛИЗМ

Практически этот процесс не рассматривается как какая-то аномалия. Он присущ многим постсоветским системам как проявление местной концепции рыночной экономики, которая получила название «авторитарный капитализм».

Согласно этой новоявленной схеме, государство сохраняет монополию на ключевые экономические ресурсы и социальные службы.

Выборы ограничены участием партий, которые не бросают вызова существующему правлению. Гражданам же советуют сфокусировать своё внимание не на политике, а на коммерции. Защитники этой концепции заявляют, что система гарантирует социальную

стабильность и предоставляет возможность для экономического развития.

Надо признать, что эти аргументы убеждают довольно большую массу людей. Особенно эти доводы срабатывали во время недавнего глобального экономического кризиса.

Авторитарный капитализм стал настолько притягательным, что некоторые историки видят в нём сейчас серьёзный вызов западным идеям демократии и рыночной экономики.

Британский писатель Тимоти Гартон Эш в этой связи отмечает следующее: «Впервые с 1989 года демократический капитализм заполучил очень серьёзного конкурента, и это авторитарный капитализм российской или китайской версии. Они не находят поддержки на Западе, но ими восторгаются многие люди в развивающихся странах. Впервые за 20 лет у нас появился серьёзный соперник».

Однако в том же развивающемся мире есть много людей, которые предпочитают всё-таки демократический капитализм. При этом они готовы работать на него и для него. Они связывают свои надежды с созданием большего пространства для классических ценностей среднего класса и уверены, что остальные в конце концов присоединятся к отстаиванию этих устремлений.

Самым неотразимым остается существующий пример процветающих на Западе стран, система которых зиждется на социальной демократии, достигнутой усилиями среднего класса.