России следует решить внутренние межэтнические проблемы прежде, чем переключать внимание на соседей, в частности на Казахстан; казахстанские власти «помогают» китайским компаниям, загрязняющим окружающую среду, уклоняться от экологического мониторинга; Нур-Султан «похож на игровую площадку деспота, страдающего манией величия», — такие заявления на уходящей неделе публиковали иностранные издания, освещая события, затрагивающие Казахстан.

РОССИЯ, «КСЕНОФОБИЯ», «РАСИЗМ» И КАЗАХСТАН

Кого и от кого защищают русские в России? В своей колонке для ресурса Eurasia Review об этом рассуждает журналист Ахас Тажутов. В фокусе статьи — вновь обострившиеся в последнее время выпады российской стороны относительно положения русскоязычного населения в Казахстане и так называемого «казахского национализма», а также межэтнические отношения в самой России.

Поводом для написания колонки стало избиение в московском метро. В начале октября трое мужчин жестоко избили пассажира после того, как тот, по сообщениям очевидцев, вступился за девушку. Житель Воронежа получил многочисленные травмы. Избивавших арестовали. Вначале им вменялось «хулиганство», теперь, по заявлению российского Следственного комитета, грозит обвинение в «покушении на убийство». Национальности участников инцидента сыграли важную роль в том, что история стала резонансной в России. Избивавшие — дагестанцы, избитый — русский.

Как пишет Тажутов, пока этот случай активно обсуждали пользователи соцсетей, возмущаясь, что за избиваемого молодого человека не вступился ни один пассажир, на российском телевидении муссировали иную тему.

На одном из каналов, сообщает автор, «отстаивали интересы русского меньшинства и [русский] язык в Казахстане» и излагали «притязания на территории этой центральноазиатской страны». Автор применяет к выступавшим термин «профессиональные русские». «Он используется для описания человека, одержимого темой защиты прав соотечественников за рубежом», — разъясняет Тажутов.

В последние месяцы на разных уровнях российского общества усилилось обсуждение, часто в крайне негативном ключе, межэтнических отношений в Казахстане и положения русского населения. Эти выпады, которые, по мнению экспертов, могут иметь политические задачи и подоплеку, далёкие от защиты прав нацменьшинств, а также то, как на них отреагировали в Нур-Султане, вызвали недовольство и критику в казахстанском обществе.

Между тем, пишет Тажутов, из-за заявлений «профессиональных русских» относительно ситуации в Казахстане может возникнуть ощущение, что в России межэтнических проблем нет, но в реальности вырисовывается иная картина.

В своей колонке автор рассуждает о сложившихся в российском обществе моделях поведения в отношении различных этнических групп, в том числе выходцев с Северного Кавказа, чей внушающий трепет образ формировался веками.

«Русские на протяжении долгого времени высоко оценивают храбрость и мужественность народов Северного Кавказа, воспетые великими классиками русской литературы, и стараются не вступать в конфликты с их представителями», — пишет автор и делает вывод, что такое отношение и является причиной инцидентов, подобных недавнему жестокому избиению в метро.

«Российские политики и общественные деятели привыкли вести разговоры на эту тему с большой осторожностью», — считает журналист. В качестве объяснения этому явлению автор приводит слова члена Госдумы Александра Шерина, заявлявшего, что за неприятные высказывания в адрес северокавказцев, возможно, «придется извиняться с паяльной лампой в одном месте».

«Пещерный национализм». Языковой спор, реакция России и комментарий Абаева

В российском обществе присутствует и другая модель поведения, считает Тажутов. Она применяется к представителям азиатских этносов, как коренных народов, так и выходцев из других стран, в том числе из Центральной Азии. Здесь, утверждает автор, многие в России «не стесняются проявлять вербальную и физическую агрессию».

«В Российской Федерации, где подавляющее большинство граждан — европейского [кавказского] происхождения, коренные народы [восточно-азиатского происхождения], несомненно, являются наиболее маргинализованной и обездоленной частью населения. Они подвергаются высокому риску жестокого обращения со стороны расового и этнического большинства страны. Многие из них регулярно сталкиваются с нарушениями, расовыми оскорблениями и нападениями на почве ненависти, связанными как с ксенофобией, так и с расизмом», — пишет Тажутов, заявляя, что в СМИ и соцсетях можно найти массу подтверждающих примеров.

Между тем, добавляет он, когда дело доходит до таких случаев, «уровень солидарности [в игнорировании подобных актов или преуменьшении их значимости] не только среди простых этнических русских, но и российского политического и медийного истеблишмента оказывается на зависть высоким».

В этом свете, пишет Тажутов, «межэтнические отношения в Казахстане выглядят куда более здоровыми, чем в России». Он высказывает мнение, что властям следовало бы в первую очередь заняться внутренними вопросами, связанными с этнической ненавистью, — это, а не жизнь этнических русских за границей является основной «московской проблемой», считает журналист.

Он также называет «попыткой перенаправить гнев и разочарование россиян на казахов и их страну» то обстоятельство, что вместо инцидента в метро на телевидении обсуждают положение русских в Казахстане. «Насколько успешна [эта попытка отвлечь], покажет время», — добавляет Тажутов.

О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ КИТАЙСКИХ КОМПАНИЙ В КАЗАХСТАНЕ

Казахстанское правительство и работающие в стране китайские предприятия «используют пандемию, чтобы защититься от мониторинга» вреда, наносимого окружающей среде промышленной деятельностью. Об этом пишет ресурс Eurasianet, ссылаясь на исследование базирующейся в США неправительственной организации Crude Accountability, которая специализируется на подобном мониторинге.

Наблюдатели пришли к выводу, что власти Казахстана демонстрируют «особое отношение» к китайским компаниям в том, что касается «соблюдения стандартов защиты окружающей среды». Организация основывается на ситуации в Шымкенте, где работают два предприятия — сталелитейный и нефтеперерабатывающий заводы, а также на обстановке вокруг цементного завода Gezhouba Shieli в Кызылординской области.

Местные жители неоднократно жаловались на различные проблемы, которые, как они считают, вызваны соседством с предприятиями: «масштабные выбросы», «опустевшие водяные скважины», «неприятный запах». В Кызылординской области они также сообщали о проблемах со здоровьем: трудностях с дыханием и кожных реакциях.

В Шымкенте люди за два дня в июле оставили почти 300 онлайн-жалоб «о сомнительных операциях на недавно отремонтированном нефтеперерабатывающем заводе, принадлежащем дочерней компании Китайской национальной нефтяной компании (CNPC)», сообщает Eurasianet со ссылкой на общественников.

Местные власти, по данным Crude Accountability, игнорируют все жалобы и «уклонились от запросов об интервью, сославшись на пандемию».

Между тем, сообщает организация, возле заводов в Туркестанской области нет автоматических систем мониторинга состояния воздуха; местные органы, отвечающие за охрану окружающей среды, «полагаются на данные, которые предоставляют сами предприятия», а независимые проверки «невозможны, поскольку необходимо заранее получать разрешения», что делает аудит бесполезным, поскольку лишает его элемента неожиданности.

Всего НПО отслеживала ситуацию лишь на четырёх из 55 совместных с Китаем предприятий, запущенных в Казахстане с 2016 года в рамках инфраструктурного проекта Пекина «Один пояс — один путь». В организации заявили, что не смогли провести более расширенное исследование из-за «информационного вакуума», созданного казахстанскими чиновниками и представителями предприятий.

«Используя пандемию коронавируса в качестве оправдания, государственные органы и казахстанско-китайские компании резко ограничили возможности общественного экологического мониторинга», — цитирует Crude Accountability ресурс Eurasianet.

ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ АЛМАТЫ В АЛМАТЫ

«Большинство [казахстанских] городов не особенно привлекательны, за исключением бывшей столицы Алматы, необычайно зелёной и окруженной потрясающе красивыми горными пейзажами. Нур-Султан, столица, названная в честь недавно покинувшего пост президента, больше похожа на игровую площадку деспота, страдающего манией величия. Посреди пустыни футуристические здания чередуются с полуразрушенными безликими домами» — это фрагмент заметок фотографа британской газеты Guardian Марио Хеллера, который три недели путешествовал по Казахстану на поезде.

«За несколько недель до этого я смотрел на карту Казахстана и размышлял, как же передвигаться по такой огромной стране. Вскоре я узнал, что государственная железнодорожная компания является крупнейшим работодателем и насчитывает 146 000 сотрудников. Тем не менее протяженность железных дорог — всего 16 000 километров, что намного меньше, чем в Германии, хотя Казахстан по размерам сопоставим с Центральной Европой», — рассказывает Хеллер о начале своего 225-часового путешествия на «медленных поездах советских времен».

«Здесь практически никто не говорит по-английски; в этом далеком уголке мира русский язык по-прежнему остается лингва франка», — пишет Хеллер, путешествовавший в компании переводчика.

«"Тот, кто до сих пор оплакивает Советский Союз, не в своём уме! Тогда не было свобод; общество было безбожным и постоянно подвергалось промыванию мозгов", — сердито говорит [старик]. Все в поезде молчат и смотрят на него. "Когда Советский Союз медленно рушился, наша семья в основном ела только хлеб. Мы выжили только потому, что наши предки создали ферму годами упорного труда! У сегодняшних казахов есть все возможности, но они всё время жалуются. Кажется, они разучились упорно трудиться"» — так Хеллер цитирует аксакала, севшего в поезд на станции в Аральске.

«Его высказывания несколько дезорганизованы — он снова и снова вставляет цитаты казахских философов, — но отнюдь не неинтересны», — делится фотограф впечатлениями от этого разговора.

Здесь же автор позволяет себе ещё один редкий комментарий относительно текущей ситуации в Казахстане: «Сегодняшняя политика тоже несовершенна, и уходящий президент Нурсултан Назарбаев по-прежнему обещает, как и 25 лет назад, что лучшие времена ещё впереди».

Фотограф начал и завершил путь протяженностью 7500 километров в Алматы. В ярком репортаже, написанном по следам этого опыта, он делится увиденным и услышанным в дороге: передает лихое веселье вагонов-ресторанов, монотонность степи за окном, раскинувшейся под «молочным небом», описывает попутчиков; рассказывает, какую «важную социальную роль» играет в Казахстане еда, которой постоянно делились с ним пассажиры. «Это считается знаком уважения и гостеприимства», — сообщает он.

Хеллеру встречаются кандасы из Афганистана — пожилые казашки, переехавшие на историческую родину 11 лет назад. Словами одной из них фотограф завершает рассказ: «Здесь, в Казахстане, говорит Рейма, царит мир, и это всё, что нужно в таком возрасте. Ну и это путешествие на поезде: "Путешествие по рельсам — самое захватывающее приключение. Можно целый день пить чай, знакомиться с новыми людьми и наблюдать за степью из окна. Это просветляет"».