Истории трёх семей из Казахстана, мечтающих о воссоединении с родственниками из Синьцзяна. Последние не могут выехать из Китая из-за притеснения мусульман в стране.
«МНЕ ПРИШЛОСЬ ОСТАВИТЬ СЫНА В КИТАЕ»
С Кадылбеком Маликом (имя изменено по его просьбе) мы встретились на объездной дороге за Талдыкорганом. Мужчина на вид около 30 лет снял тюбетейку и сел в машину. Мы поехали по старой грунтовой дороге в дачный массив Уйтас недалеко от города.
Кадылбек рассказывает, что переехал с женой на родину предков из уезда Шагантогай округа Чугучак в китайском Синьцзяне около трёх лет назад, а двухлетнего сына Курмана пришлось оставить у родителей в Китае. После переезда в Казахстан у пары родились мальчики-близнецы. Все четверо сейчас — граждане Казахстана, живут в дачном посёлке в Алматинской области.
— Есть лекарства от многих болезней, но нет лекарства от тоски. Просыпаемся в три-четыре утра и не можем уснуть. Мой сын, оставшийся в Китае, тоже ищет нас и плачет, — говорит Кадылбек.
Мы долго ехали по ухабистой дороге и остановились перед старым домиком на окраине дачного массива. На улице играли близнецы около трёх лет, чуть подальше от них, между деревьями, их мама стирала белье.
Кадылбек продолжил разговор, присев на старый диван перед маленьким дачным домиком.
— Честно говоря, я выбирался в Казахстан так, словно бежал без оглядки. У меня не было времени подготовить документы сына, поэтому был вынужден оставить его у родителей, — объясняет он.
Сейчас Кадылбек мечтает лишь о воссоединении со своими пожилыми родителями и пятилетним сыном, оставшимся по другую сторону границы. Он показал нам копию письма-приглашения родителям и сыну в Синьцзяне, которое он несколько раз отправлял из Казахстана через миграционную службу.
МУКИ ТЮРЬМЫ И ЛАГЕРЯ
С 2009 по 2013 год Кадылбек получал высшее юридическое образование в Урумчи. По его словам, он несколько лет работал в полицейском отделении в уезде Шагантогай. Позже открыл собственное дело и занимался торговлей. Возил товары между Китаем и Казахстаном.
— В апреле 2017 года сотрудники полиции Шагантогая задержали меня в моем же магазине. Всё, что мне вменили в вину, — это пятничные молитвы и флаг Казахстана, который я вывесил у себя в магазине. На самом деле я поставил рядом флаги Китая и Казахстана. Потому что такова была политика того времени. Часто превозносили дружбу и мир между двумя странами. У меня никогда не было мысли или намерения внести разлад между двумя странами или свергнуть власть, — говорит он.
Кадылбек, по его словам, провел четыре месяца в тюрьме и всё это время был в наручниках. Ещё полтора года он отбыл в «лагере политического перевоспитания».
— В одной камере в тюрьме нас сидело восемь человек. На улицу не выпускали. Мы не видели солнца. Мылись холодной водой. Кормили три раза в день. Единственная еда — вареный рис и момо (дрожжевая булочка на пару). Такой едой сыт не будешь. В «лагере» было сложнее, чем в тюрьме. Еда была ещё хуже. В тюрьме был туалет. В лагере его не было. Ставили ведро. И все восемь человек мочились в это ведро. Задыхались от вони. Окна камер не открывались, они были забиты наглухо. Воздуха не хватало настолько, что болело в груди. По-большому выходили на улицу один раз в день. Для этого давали меньше еды. Многие там подхватили легочные заболевания. Вышел оттуда, потеряв 23 килограмма, — вспоминает Кадылбек Малик.
Он рассказывает, что в момент его пребывания в «лагере» в постоянном заключении находилось около 200 человек и столько же приходило и уходило. «Кто-то сидел неделю, кто-то месяц. Некоторые из них днём находились в лагере, вечером уходили домой, затем снова возвращались», — говорит Кадылбек.
«КИТАЙ БЕЗ ВСЯКОЙ НА ТО ПРИЧИНЫ НЕ ВЫПУСКАЕТ МОИХ РОДИТЕЛЕЙ»
Кадылбека взяли под стражу, когда его старшему сыну исполнилось 40 дней. «Меня освободили, когда сыну было два года. Но не прошло и года, как я снова разлучился с ним», — вздыхает он.
По словам людей, подвергшихся притеснениям в Китае, с конца 2016 года полиция Синьцзяна начала отбирать удостоверяющие личность документы у казахов и других мусульман, представителей коренных народов. Через год начались массовые аресты и заключения в центры, называемые «лагерями политического перевоспитания». Там узникам преподавали китайский язык и право, заставляли учить наизусть стихи и песни, восхваляющие Коммунистическую партию Китая. Среди насильно отправленных в «лагеря политического перевоспитания» были и казахи — как местные, так и переехавшие в Казахстан и выехавшие в Китай. Последние были задержаны во время их личных или бизнес-поездок в Синьцзян.
Некоторых граждан преследовали и приговаривали к многолетнему тюремному заключению за чтение намаза или проповеди. Об этом Азаттыку рассказали их родственники. В 2019 году давление ослабло, и заключённые стали покидать «лагеря политического перевоспитания». Официальный Пекин также разрешил местным казахам в Синьцзяне выехать в Казахстан.
Кадылбек Малик после почти двух лет тюрьмы тоже воспользовался этой возможностью и в 2019 году вместе с женой переехал в Казахстан.
Кадылбек — единственный сын в семье. Две его старшие сестры замужем. Его родители, которым за 60, сейчас живут в Китае, воспитывают внука.
— Международное право предусматривает воссоединение членов семьи, которые были разлучены и остались в разных странах. А на деле они не отдают документы отца. Отец регулярно ходит в отделение полиции в Шагантогае и просит вернуть паспорт. Ему отказывают под разными предлогами. Местная власть нарушает права моих родственников. Ни мои родители, ни мой сын не нарушали никаких законов. Они не попадали в тюрьму. Не знаю, почему их не выпускают, — вздыхает Кадылбек Малик.
С апреля 2022 года казахи Синьцзяна стали постепенно прибывать в Казахстан, в основном через город Чэнду. От родителей Кадылбека новостей пока нет.
Пока я беседовал с Кадылбеком, к нам подошла его жена. «Вы зря записываете. Если сказанное им попадет в эфир, завтра замучают людей, оставшихся там [в Китае]», — сказала она, указывая на видеокамеру. По её словам, представители власти строго предупредили родственников тех, кто выехал из Синьцзяна, чтобы переселенцы никому не жаловались.
Когда мы возвращались в Алматы, Кадылбек переслал нам аудиосообщение, отправленное его отцом из Синьцзяна через мессенджер. Отец услышал, что Кадылбек дал нам интервью. В сообщении говорится: «Я как-нибудь постараюсь получить свой документ. Тогда мы приедем. Мы с твоей матерью еле здесь выживаем. Если ты там будешь давать интервью, они нас убьют».
«ВОТ УЖЕ ПЯТЬ ЛЕТ СЫН НЕ ВИДЕЛ СВОЮ МАТЬ»
«Я разочарован во всем», — сказал нам в телефонном разговоре Женис Заркан, проживающий в Алматы. Во время нашего последнего разговора по телефону полгода назад он с радостью сообщал: «Есть хорошие новости, брат. С тебя полагается суюнши (подарок за благую весть. — Ред.)». Тогда его голос звучал радостно. Теперь от той радости не осталось и следа, его еле слышно.
Женис Заркан переехал в Казахстан из Синьцзяна в 2015 году. После возвращения на родину предков он и его жена Сауле Мелтайкызы получили вид на жительство. Женис Заркан получил казахстанское гражданство в 2018 году.
В 2017 году Сауле поехала погостить к старшему сыну Мухтару, работающему врачом в Коктогайском уезде округа Алтай в Китае. В Казахстан не вернулась: китайские власти просто не выпустили её из страны. Сауле попала в «лагерь», где провела полтора года. Ранее Азаттык писал о судьбе Сауле Мелтайкызы, которую парализовало после лагеря.
— Я разговаривал с министром иностранных дел [Казахстана] не один, а три раза через Zoom. Дважды беседовал с его заместителем. Они много чего обещают, но выполнить обещанное не могут. Китайская сторона тоже обещает жене выпустить её из страны, но не выдает документ. Жена сейчас чувствует себя лучше. Ходит понемногу. Вот уже пять лет мой младший сын не видел свою мать. Когда Сауле уехала в Китай, мой сын учился в одиннадцатом классе, а в этом году он оканчивает университет, — рассказывает Женис Заркан.
В этот раз рассказ главы семейства был кратким. Женис Заркан неоднократно протестовал перед китайским консульством в Алматы и посольством в Нур-Султане, требуя вернуть жену и сына из Синьцзяна в Казахстан.
Пикеты у китайского консульства в Алматы с требованием освободить оставшихся в Синьцзяне родственников продолжаются более 500 дней. Китайские дипломаты ни разу не вышли к протестующим. Казахстанские власти неоднократно привлекали участников акции к административной ответственности.
КОГДА ПРОТЕСТ — ЕДИНСТВЕННЫЙ ВЫХОД
Более пяти лет китайские власти не выпускают из страны Сарсенбека Акбара, мужа Гульнур Косдаулет, проживающей в селе Шелек Енбекшиказахского района Алматинской области. Гульнур полтора года протестует перед китайским консульством в Алматы, требуя вернуть мужа. Иногда она привозит к консульству и свою престарелую свекровь в инвалидной коляске. Она неоднократно обращалась к властям как Китая, так и Казахстана. Но пока никаких результатов.
Гульнур уверена, что единственный способ вернуть Сарсенбека — протестовать перед консульством.
— Китайская сторона не говорит, что «не выпустит». Ему говорят: «Мы вас выпустим, уедете». Но не говорят, когда это произойдет. Вселяет надежду то, что он внесен в список тех, кто отправится в Казахстан. Но документы не выдают, — говорит Гульнур Косдаулет.
Глава незарегистрированной общественной организации «Нагыз Атажурт» Бекзат Максутханулы, занимающийся проблемами китайских казахов, говорит, что политика Пекина привела к тому, что многие семьи поневоле оказались разделенными по обе стороны границы. «Однако не все подают жалобы, некоторые боятся делать это», — говорит активист.
— Там одни находятся в тюрьме, другие — под домашним арестом. Понятно, в каком положении находятся заключённые. Китайские власти пока не выпускают их. Если их выпустят, это будет выглядеть так, будто власти признали свою вину. Если бы заступились за сидящих под домашним арестом и обратились в международные организации, то, вероятно, их отпустили бы. Но многие родственники на это не соглашаются, боятся. Если они здесь пожалуются, там местная полиция или администрация начнёт оказывать на них давление, требуя, чтобы они «заставили замолчать родственников в Казахстане», — объясняет представитель «Нагыз Атажурт».
Бекзат Максутхан заявляет, что власти Синьцзяна шантажируют людей, которым не разрешен въезд в Казахстан. Им говорят: «Мы выпустим тебя в Казахстан, если не будешь никуда жаловаться», — говорит Бекзат Максутханулы.
«ОПИРАЕМСЯ НА НОРМЫ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА»
Юрист и глава фонда «Международная правовая инициатива» Айна Шорманбаева, занимающаяся проблемами разделенных семей по обе стороны границы, говорит, что за последние четыре с половиной года к ним поступило около 500 жалоб от граждан, родственники которых остались в Китае.
— Во время массовой конфискации документов в Синьцзяне в 2017 году поехавшие погостить туда казахи не могли пересечь границу и вернуться сюда, и таким образом были разлучены семьи. При подаче жалобы мы опираемся на международные обязательства в области прав человека. Это связано с тем, что и Китай, и Казахстан присоединились к Международному пакту об экономических, социальных и культурных правах. Статья 10 этого пакта гласит, что «семья пользуется полной поддержкой и защитой». Мы придерживаемся этой нормы, — говорит глава фонда «Международная правовая инициатива».
По словам Айны Шорманбаевой, родственники более половины из примерно 500 граждан, обратившихся с жалобами, вернулись в Казахстан. Среди них есть и те, кто побывал в «лагерях политического перевоспитания» в Синьцзяне.
Шорманбаева отмечает, что за последние два года миграция казахов из Китая в Казахстан практически остановилась. Это произошло из-за того, что во время пандемии коронавируса Пекин закрыл границу.
В письменном ответе на запрос Азаттыка МИД пишет, что кандасы из Синьцзяна постепенно возвращаются в Казахстан, а с июля будут открыты регулярные авиарейсы из Чэнду и Урумчи.
На вопрос о протестующих перед китайским консульством в Алматы в течение полутора лет в министерстве ответили так: «Поскольку казахская диаспора, проживающая в Синьцзяне, является гражданами Китайской Народной Республики, все вопросы, связанные с ними, относятся к внутренним делам Китая. Поэтому необходимо рассмотреть пути решения этого вопроса без ущерба для всестороннего и вечного стратегического партнёрства между Казахстаном и Китаем. МИД Китая работает в этом направлении, а также в рамках политики "слышащего государства"».
В консульстве Китая в Алматы не ответили на неоднократные запросы Азаттыка о жалобах и опасениях граждан, родственники которых остаются в Синьцзяне.
По данным ООН, в «лагерях» Синьцзяна, открытых с 2017 года, содержалось около одного миллиона уйгуров, казахов и других мусульман. Исследователи заявили, что Пекин стерилизовал женщин и отправлял их на принудительные аборты в целях сокращения населения в Синьцзяне. Женщины, покинувшие лагеря, рассказали о случаях насилия со стороны охранников, а мужчины пожаловались на пытки в заключении. Международные правозащитные организации и страны Запада обвинили Пекин в совершении «геноцида» против мусульман в Синьцзяне. Недавно западные исследователи, получившие доступ к внутренним компьютерным сетям китайской полиции, опубликовали доклад «Полицейские файлы Синьцзяна». Он содержит десятки тысяч фото- и видеодоказательств насилия по отношению к уйгурам и казахам.
Китайское правительство, которое назвало политические лагеря «центрами профессиональной подготовки», а свою политику в Синьцзяне — «борьбой с экстремизмом», категорически отвергает эти обвинения. Пекин, отказавшийся впускать представителей стран Запада и ООН в Синьцзян, демонстрирует «счастливую жизнь» Синьцзяна в государственных СМИ.