Уроженка Китая Бикамал Какенкызы переехала на историческую родину в 2016 году. С двумя дочерьми семи и пяти лет она устроилась в селе Узынагаш — административном центре Жамбылского района Алматинской области. Своего дома у женщины нет: вместе с детьми она снимает комнату в двухэтажном доме, платит 40 тысяч тенге летом и 45 тысяч — зимой. Бикамал зарабатывает на жизнь шитьем и вязанием. Это не постоянная работа, но другого выхода пока нет.

Каждый день в полдень Бикамал забирает из школы семилетнюю Ажар и младшую Айшу и вместе с ними на автобусе едет в Алматы, что в 60 километрах, и сразу направляется к зданию китайского консульства. Так она живёт последние полтора года. Здесь вместе с другими этническими казахами она добивается освобождения удерживаемых в Синьцзяне родственников. У кого-то это брат, у кого-то сын, а у Бикамал — муж.

50-летний Адильгазы Мукай был задержан китайскими властями пять лет назад, когда поехал из Казахстана в родной Синьцзян. В 2019 году его приговорили к девяти годам лишения свободы за «религиозный экстремизм». Это частое обвинение, предъявляемое мусульманам в Китае за чтении намаза. Бикамал требует от китайских властей освободить её мужа, но пока ответа не поступало — консульство игнорирует обращения.

«МЫ ПЕРЕЕХАЛИ В КАЗАХСТАН, ЧТОБЫ РОДИТЬ ВТОРОГО РЕБЕНКА»

Адильгазы Мукай и Бикамал Какенкызы родились и выросли в городе Карамай в китайском Синьцзяне. В Казахстан семья переехала в августе 2016 года, на руках у них была полуторагодовалая Ажар. До отъезда Адильгазы работал в одной из крупнейших нефтяных компаний Карамая, Бикамал — гидом в Синьцзяне.

По словам Бикамал, они с мужем решили переехать в Казахстан ради благополучия детей, хотя все их родственники живут всё ещё в Китае.

— Мы никогда не думали, что переедем в Казахстан. У нас здесь нет родственников. В семье моего мужа десять детей. А нас в семье шесть детей. Все они живут там [в Синьцзяне]. Однажды мой муж пришел с работы и сказал, что у них состоялось собрание, на котором сотрудникам сообщили, что будут штрафовать тех, у кого будет второй ребёнок, и отправят на аборт. Я тогда была беременна Айшой, находилась на четвертом месяце беременности. Тогда уже ходили разговоры о том, что в Китае беременных женщин вызывают и заставляют делать аборты. Мой муж испугался, когда услышал это. «Давай переедем в Казахстан во что бы то ни стало. Пусть ребёнок останется жить», — сказал он. Тогда я решила: «Если мой нерожденный ребёнок выживет, я вынесу любые трудности», — говорит Бикамал.

В 1979 году китайские власти запретили ханьцам иметь более одного ребёнка, чтобы снизить уровень рождаемости в стране, а жители сёл могли родить второго ребёнка, если первой рождалась девочка. Национальным меньшинствам разрешалось иметь до двух-трех детей. Нарушителей правил привлекали к штрафам на большие суммы, некоторых отправляли на принудительные аборты.

Политика Пекина повлияла на демографическую ситуацию. Обеспокоенный увеличением числа пожилых людей в стране, Центральный комитет Коммунистической партии Китая 29 октября 2015 года принял постановление об отказе от политики «Одна семья — один ребёнок».

Бикамал говорит, что власти в Синьцзяне игнорировали этот закон, привлекали родителей к штрафам и отправляли на принудительные аборты. После того как супруги решили переехать в Казахстан, Адильгазы подал заявление о выходе на пенсию.

— В компании мужа заявление удовлетворили, хотя обычно не разрешают рано выходить на пенсию, без достижения соответствующего возраста. Мы быстро собрали документы для выезда. Тогда у нас всё получилось легко и быстро. Прежде приходилось отдавать большие суммы, чтобы получить визу, но ничего подобного не происходило. Тогда даже по домам ходили и спрашивали у людей, не хотят ли они поехать в Казахстан, предлагали быстрое оформление паспортов. Была ли такая политика, чтобы задержать людей потом, мы этого не знаем, — говорит Бикамал Какенкызы.

Репрессии китайского правительства в отношении коренных народов в Синьцзяне ещё одна причина, которая побудила Бикамал и Адильгазы покинуть дом и всех родственников.

— На прежнем рабочем месте мужа сказали, чтобы он сообщал заранее, если соберётся куда-то поехать. Кроме того, одного человека из местной администрации сделали нашим «родственником». Он навещал нас время от времени. При выезде куда-то мы должны были получать разрешение у этого человека и с места работы мужа. Это было сложно для нас, потому что мы не принадлежали сами себе, — говорит женщина.

«ОБМАНОМ ВЫЗВАЛИ В КИТАЙ»

Вскоре после переезда на историческую родину Бикамал родила второго ребёнка — дочь Айшу. Бикамал и дети получили гражданство Казахстана, а Адильгазы не спешил отказываться от китайского гражданства, так как получал пенсию.

— Весной 2017 года позвонила сестра мужа из Китая и сказала, что Адильгазы ищут с прежнего места работы. Они сказали сестре мужа, что если он не придёт, то ему прекратят платить пенсию. У нас не было собственного жилья, у мужа не было работы, и мы жили на его пенсию из Китая. Поэтому ему пришлось туда поехать, — рассказывает Бикамал.

Через несколько дней жена узнала, что Адильгазы задержала китайская полиция. Это было 2 мая 2017 года, вскоре после пересечения пограничного поста «Хоргос».

— Через два дня после его отъезда мне позвонили из Синьцзяна и сказали, что Адильгазы до них ещё не доехал. На третий день я нашла номер телефона водителя автобуса, на котором мой муж уехал из Казахстана, и спросила его. Он сообщил, что мужа сняли с автобуса сотрудники китайской полиции якобы для проверки. «Мы подождали его полтора часа, он не возвращался, поэтому мы поехали дальше», — сказал водитель. На следующий день полицейские из Карамая привезли родственникам сумку моего мужа. В сумке были ключи от дома в Китае. Позже мы узнали, что они обыскали дом, открыв дверь теми ключами, и изъяли оттуда Коран, — рассказывает Бикамал.

Бикамал говорит, что Адильгазы молился пять раз в день, а по пятницам ходил в мечеть.

Именно в 2017 году, в год поездки Адильгазы в Китай, мир узнал о том, что в Синьцзяне притесняют коренные народы. Азаттык не раз писал о том, что в Китае закрывают мечети и медресе, задерживают тех, кто ездит в Казахстан навестить родственников. Их, как правило, помещают в «лагеря политического перевоспитания», но многие попадают в тюрьмы за чтение намаза.

По словам Бикамал, Адильгазы Мукай содержался в тюрьме города Карамай с 2017 по конец 2018 года. В 2019 году задержанных перевели в Майтау из-за нехватки мест. Однако позже его вернули в тюрьму Карамая, где он провел год, прежде чем его отправили в закрытую тюрьму в Шихэцзы, где он содержится по се день.

Родственники в Синьцзяне сообщили, что китайские власти приговорили Адильгазы Мукая к девяти годам лишения свободы по обвинению в «религиозном экстремизме», но его жена не знает, когда именно был вынесен приговор.

«ОБРАДОВАЛАСЬ, УЗНАВ, ЧТО ОН ЖИВ»

Когда я подъехал к дому Бикамал, она собиралась в школу за дочерью Ажар. На ней была выцветшая от стирки футболка с короткими рукавами, с фото её мужа Адильгазы на груди. Когда Бикамал рассказывает о первых годах семейной жизни с Адильгазы и о том, как они потом переехали в Казахстан, она улыбается. И плачет, когда рассказывает о судьбе мужа после его ареста. 46-летняя Бикамал считает, что поздно вышла замуж. Она переживает по поводу того, как будут жить её малолетние дети, если с ней что-то случится.

Дочери Бикамал часто спрашивают маму об отце. Когда Адильгазы уехал в Китай, Айше было пять месяцев. Сейчас ей пять лет.

Бикамал обращалась к правительству Казахстана за помощью в возвращении мужа, но безрезультатно. В 2019 году обратилась в международные организации через общественную организацию «Нағыз Атажұрт», которая занимается проблемами казахов в Китае, просила заступиться за мужа.

— В 2019 году сестра мужа поехала навестить Адильгазы в тюрьме. Она рассказала, что он сильно похудел, что у него впалые глаза, лицо осунулось. Он выглядел изможденным. Это был период, когда его во второй раз перевели в тюрьму Карамай. Услышав это, я сделала ещё одно видеообращение через организацию «Нағыз Атажұрт», в котором выразила обеспокоенность судьбой мужа и попросила помощи у международных организаций, — говорит Бикамал.

Бикамал говорит, что китайские власти назвали её мужа «террористом».

— Тогда [бывший] посол Китая в Казахстане Чжан Ханьхой написал в статье, что «Адильгазы является членом террористической организации в Казахстане». Мне принесли и показали эту статью. До 2021 года мы не знали, жив мой муж или нет. В прошлом году в интервью иностранным журналистам я сказала, что хотела бы узнать, жив он или мертв. После этого он позвонил своим родственникам и поговорил с ними. С этого года ему разрешили свидания с родственниками один раз месяц. Он сообщил им, что сейчас положение немного лучше, чем раньше. Мы рады были это услышать, — говорит Бикамал.

Бикамал предполагает, что её протесты у китайского консульства в Алматы и обращения в международные организации разозлили китайские власти. Через родственников Адильгазы в Синьцзяне ей передали привет от полиции города Карамай: «Пусть сидит тихо, иначе ей и двум её детям будет плохо». Позднее родственники мужа вовсе отказались говорить с Бикамал.

— Я знаю о состоянии своего мужа через его друзей здесь [в Казахстане]. Они разговаривают с родственниками Адильгазы и сообщают мне новости. Я даже не могу напрямую поговорить с родственниками мужа. Их совсем запугали. Сотрудники полиции побывали у них дома и сказали: «Вы не можете говорить с этим человеком. Она член террористической организации в Казахстане, и если она пересечет границу, то её задержат, если она позвонит, сообщите нам», — говорит Бикамал.

Во время разговора я заметил, что Бикамал сидела настороже. Она несколько раз выглядывала за дверь в поисках Айши. Прежде чем начать разговор, она выключила телефон и отнесла его на кухню. «Не указывайте моё местоположение при публикации статьи», — сказала она. Женщина говорит, что ранее в её двор пришли неизвестные люди и сфотографировали дочерей.

Дочери Бикамал не хотят, чтобы мама ездила к консульству. Дети были напуганы, увидев, как казахстанская полиция задерживает протестующих перед консульством. Они плачут, когда видят полицейских, говорит мать.

Утешая дочерей, Бикамал им говорит, что не сможет спасти их отца, если не будет ходить к консульству и выдвигать требования. Она верит в свою борьбу и говорит, что продолжит акции, пока китайские власти не освободят её мужа.

Этнические казахи, требующие воссоединения с родственниками в Синьцзяне, которых, по их словам, насильно удерживают в стране, проводят пикеты у консульства Китая в Алматы с февраля 2021 года. Некоторые участники акций подвергались арестам, их обвиняли в «нарушении порядка проведения мирных собраний», многие подвергались штрафам. За всё время акций китайские дипломаты к протестующим не вышли, в посольстве или в консульстве их не приняли. Местная полиция следит за территорией на машинах, не позволяя протестующим приблизиться к зданию консульства.

В марте прошлого года посол Китая в Казахстане заявил, что задержанные в Синьцзяне являются гражданами Китая и «нарушили законы Китая». В министерстве иностранных дел Казахстана заявили, что «не могут вмешиваться во внутренние дела других стран».

Международные организации и западные страны обвинили Пекин в «геноциде» против коренных жителей Синьцзяна — уйгуров, казахов, кыргызов и других мусульман. Пекин отверг эти обвинения.