Центр анализа и предотвращения конфликтов представил доклад​«Северокавказские мусульмане в тюрьмах России». По данным правозащитников, приверженцы ислама наиболее подвержены дискриминации в российских колониях. Они сталкиваются с пытками, избиениями, притеснениями со стороны других заключённых, и всё это зачастую без возможности увидеть родных.

Какие именно проблемы выпадают на долю мусульман в местах заключения, чем обусловлена предвзятость силовиков к уроженцам Северного Кавказа и что делают сами осуждённые в попытке прекратить страдания, — Кавказ.Реалии рассказали авторы исследования.

Унижения, одиночество и препятствия исповедовать ислам

Нарушения прав человека среди заключённых фиксируются по всей России. Они могут начинаться с момента ареста и очень распространены на этапе предварительного следствия. Последний факт упомянула половина из 30 респондентов: это жители Чечни, Ингушетии и Кабардино-Балкарии.

— [Мусульмане — уроженцы Северного Кавказа] чаще других могут быть подвергнуты насилию, в том числе пыткам, унижающему достоинство обращению, немотивированному наказанию, взысканиям. В отношении них часто нарушается право на свободу вероисповедания, и им сложнее получить дословно-условное освобождение, — перечисляет Екатерина Сокирянская, директор Центра анализа и предотвращения конфликтов.

Пример дискриминации мусульманина — случай уроженца Кабардино-Балкарии Аслана Черкесова, который отбывает наказание за убийство футбольного фаната Егора Свиридова. В 2019 году его более семи месяцев продержали в штрафном изоляторе Енисейска, что Красноярский суд счел законным. При этом та же инстанция определила как «пыточное» нахождение другого заключённого в ШИЗО более 15 суток.

Самой большой проблемой опрошенных заключённых, отмечает Сокирянская, было то, что они отбывали наказание за тысячи километров от дома и не могли часто видеться с родными, а в некоторых случаях семьи вообще не знают о конкретном местоположении осуждённого. Кроме того, этапирование проходит в тяжелых условиях, а по прибытии в колонии их встречают собаками, избиениями.

Желая соблюдать каноны ислама, заключённые нередко сталкиваются с неприятием религиозных ритуалов администрацией тюрьмы, добавляет Сокирянская. Впрочем, в некоторых колониях для верующих создаются комфортные условия: молельные комнаты, визиты имамов, организованные походы в мечети.

В целом, как показали интервью с бывшими заключёнными, вероятность проблем для заключённого зависит не от типов учреждения, в котором они отбывают наказание, не от модели поведения заключённых, а от администрации колонии.

— В самых строгих исправительных учреждениях заключённые-рецидивисты жили в строгости, но не подвергались унижающему обращению. При этом в других учреждениях осуждённым за преступления средней тяжести могло приходиться очень трудно, — поясняет директор Центра анализа и предотвращения конфликтов.

Эхо войны

Такое отношение, полагает Сокирянская, может быть объяснено негативным отпечатком, который остался со времен чеченских военных компаний в сознании силовиков, работающих в системе Федеральной службы исполнения наказания (ФСИН).

— Правозащитники, которые профессионально занимаются этой темой, говорят, что отношение к чеченцам, а вместе с ними и к другим кавказским мусульманам, резко ухудшилось после начала первой войны (1994–1996 гг. —​ Ред.). Это было связано с активной античеченской пропагандой в федеральных СМИ, а также с тем, что в системе ФСИН стали работать люди, которые вернулись из зоны боевых действий: они сохранили своё подозрительное, а порой и враждебное отношение к кавказским мусульманам. По информации правозащитников, значительная часть сотрудников этого ведомства прошла через боевые командировки на Северном Кавказе, — сообщает она.

К возможным причинам предвзятого отношения к выходцам из республик Северного Кавказа в тюрьмах эксперт относит и установку на борьбу с терроризмом и экстремизмом. В России, по её словам, традиционно большинство осуждённых по статьям, связанным с вооруженной деятельностью, — выходцы с Северного Кавказа, поэтому система ФСИН усилила внимание к этой категории заключённых.

Иерархия

Дополнительным источником уязвимости для осуждённых, по словам Сокирянской, являются неформальные тюремные иерархии — деление по мастям, или кастам. Осуждённые, оказавшиеся в низшей касте, нередко подвергаются издевательствам со стороны других заключённых.

В зависимости от группы, которая неформально контролирует территорию, различают «черную зону» — контролируется «блатными», «красную» (администрацией) и «зеленую» (мусульманами). Про «зеленые зоны», по её словам, начали говорить в 2000-х, но пока достоверно неизвестно, существуют ли они.

Респондентам приходилось вливаться в воровскую среду с её иерархиями. Опрошенные рассказали, что кавказцы «умели поставить себя». Ключевую роль в этом играло то, что они были сплоченными.

— Иногда держались сформированными по религиозному признаку джамаатами (коллективами. — Ред.), которые выходили из системы неформальных иерархий, а в отдельных случаях доминировали над ними. Как минимум один респондент это рассказал. При необходимости прибегали к воровским понятиям. Объясняли это тем, что воровские законы — это общая система координат, которая в тюремной среде позволяет взаимодействовать представителям разных культур, — рассказала эксперт.

В северокавказских колониях, напротив, нет дискриминации по религиозному и национальному признаку, выяснили правозащитники. Неформальная иерархия также отсутствует или не является определяющей. Несмотря на то что на Северном Кавказе на предварительном следствии к заключённым чаще применяют пытки, чем за его пределами, в местных исправительных учреждениях к ним более уважительное отношение, чем в других регионах.

— Это эксперты связывают с тем, что сотрудники колоний региона — местные жители. В случае применения насилия им грозят неприятности со стороны родных заключённых. Поэтому они не чувствуют своей безнаказанности, — рассказала Сокирянская.

Мужчины и женщины

Интересно, что опрошенные авторами доклада женщины адаптировались в тюрьме сложнее, чем мужчины. Попавшие в тюрьму кавказские женщины теряют семьи, детей, социальные связи и имущество. Например, заключённая Мадина (имена респондентов в докладе изменены) испытывала «страх, что дети одни остались» и «позор, который не смыть».

«Это терпилово, ад, очень тяжело привыкала. Уходила в себя. Каждый прожитый день был как вечность», — цитирует её Сокирянская.

Для мужчин самым сложным оказалась адаптация к новым бытовым условиям, отсутствию личного пространства и агрессивной тюремной среде. Тяжелее всего привыкали те, кто считал себя осуждённым несправедливо или по сфабрикованному делу.

— Я больше всего себя измотал тем, что каждый день, когда открывалась эта дверь, когда заносили еду, — каждый день я ждал оправдательный приговор. Этим я себя измотал. Почти четыре с половиной года это длилось. Это меня с ума сводило, — приводит Сокирянская слова одного из респондентов.

В поиске облегчить жизнь заключённых

Добиться защиты прав заключённых и привлечь к ответственности тех, кто нарушил их права, очень сложно. Поэтому нередко заключённые идут на крайние меры: устраивают голодовки и бунты, предпринимают попытки покончить с собой.

К примеру, в апреле трое уроженцев Дагестана, отбывающие наказание в одной из колоний Смоленской области, объявили сухую голодовку в знак протеста против систематических издевательств со стороны сотрудников. Однако после этого репрессии ужесточились, сообщал отец одного из осуждённых.

По мнению Сокирянской, самое полезное, что респонденты получили в колониях, — это обучение рабочим специальностям. Многие из них воспользовались возможностью получить новые навыки. Это помогает им в реинтеграции.

О международном опыте возвращения бывших заключённых в общество поведала Кавказ.Реалии другой автор доклада, исследователь Центра анализа и предотвращения конфликтов Виктория Гуревич.

Так, в Турции создаются советы, которые помогают бывшим заключённым заниматься сельскохозяйственной деятельностью. Им выделяются кредиты на покупку земли и оборудования для малого бизнеса. В Сингапуре обучают женщин-консультантов для оказания поддержки жен бывших заключённых.

В разных странах — например, в Саудовской Аравии — бывшим заключённым на некоторое время предоставляют жилье, чтобы помочь им постепенно вернуться к обычной жизни. Бывшие заключённые должны 12 недель провести в таком промежуточном жилье. Они проходят различные программы, включая обучение истории, политике, личностному развитию, участвуют в спортивных мероприятиях.