В конце 1970-х годов три фотографа — Владимир Воробьёв, Владимир Соколаев и Александр Трофимов — устроились на Кузнецкий металлургический комбинат. Им было поручено снимать «славные рабочие будни» этого предприятия. Но уже спустя год фотографами заинтересовались сотрудники КГБ, и их объявили «врагами народа». Сегодня по черно-белым снимкам группы ТРИВА (именно так назвала себя эта троица) изучают ушедшую советскую эпоху, пишет «Настоящее Время».

Один из фотографов, Александр Трофимов, рассказал, знали ли они, к чему приведет их работа.

«​Перед нашей фотолабораторией поставили задачу отражать жизнь, деятельность и достижения завода. Обыкновенное банальное дело, ничего особенного мы, как фотографы, вроде бы и не делали. Просто снимали повседневную жизнь производства, людей, их быт. И вот так постепенно получался материал, который отражал не только то, как люди тогда работали и жили, но и то время. При этом, мне кажется, мы и сами не сильно-то отличались от тех людей, которых снимали»​, — ​говорит Трофимов.

«Мы же все вышли из 1940–1950-х годов, и все тогдашние комплексы были с нами. Какие? Страх, например. Мы тоже многого боялись. Но всё-таки... Всё-таки среди людей, шагающих в ногу, думающих одинаково, вдруг оказались трое, которые шли не в ногу. Мы втроем работали день и ночь, ночевали на работе и жили одной жизнью. Нас сплотило дело, которым мы занимались, и общая идея: посредством фотографии оставить память о том, как люди жили, что делали, какими были. Я перед собой поставил единственную установку — ​никакого злопыхательства. Фотографировать только то, что есть», — продолжает он​.

Отказаться от постановочных кадров фотографы ТРИВА смогли в числе прочего и благодаря тому, что у них появились современные профессиональные камеры: японские Canon и немецкие Leica.

«Представьте себе, в Сибири, в шахтерском городе, среди ссыльных разных времен и народов, на градообразующем предприятии появляются три молодых парня, в действительности авантюристы, — рассказывает фотограф-документалист, основатель фонда Liberty.SU Олег Климов. — Они предлагают: "Купите нам хорошие камеры, и мы создадим вам летопись советского завода". Разве это было не по-комсомольски? Разве могли им отказать? Конечно же, нет!»

Безусловно, они искренне хотели показать, что на месте вырубленного «вишневого сада» сегодня работает грандиозный советский завод. Но чем чаще они снимали лучшими буржуазными камерами, тем больше у них получался «остров невыносимых страданий». И слава богу, они никогда не были советскими фотожурналистами, не бывали на летучках в советских редакциях, им не говорили, «что такое хорошо и что такое плохо», говорит Климов, называющий трёх фотографов «индивидуальностями», которые работали «сами по себе».

В уставе ТРИВА кратко были прописаны следующие положения:

• Смысл — «паспортизация» времени и места;
• Цель — правда ради правды;
• Задача — создание фотодокумента события;
• Жанр — рабочая и социальная фотография;
• Метод — репортажный;
• Ограничения при съёмке — строгое невмешательство в событие;
• Ограничения при печати — стандартная обработка, печать полного кадра;
• Аппаратура — Leica M2, M3, M4 с Summicron 1,4/50, Summilux 2/50.

«В их фотографиях сохранилось время, — говорит Олег Климов. — Видеть время — в этом и заключается талант документального фотографа, а не просто нажимать на кнопку камеры. Вряд ли они понимали, что создают летопись эпохи. Миллионы фотографий появляются и исчезают во времени».

«Особенность группы ТРИВА заключается и в том, что они спустя какой-то период нашли время и силы осознать и систематизировать то, что сделали. Далеко не у всех это получается, и часто архивы с уникальными фотографиями банально оказываются выброшенными на свалку. В этом смысле, да, конечно, они прекрасно понимали, что создали летопись. Здесь огромная заслуга ушедшего недавно из жизни Владимира Соколаева, который в последние свои годы, несмотря на болезнь, пытался систематизировать и сохранять эту память целой эпохи», — считает документалист Олег Климов.

По воспоминаниям коллег, Трофимова, Воробьева и Соколаева все в городе знали буквально в лицо и разрешали им снимать там, где обычным фотографам вход был запрещен. Но отношение к ним изменилось, когда фотографы попытались отправить свои работы за «железный занавес» — на престижный международный конкурс World Press Photo.

«Наступил 1980 год — год Олимпиады. Естественно, стране надо было выглядеть респектабельно, вот мы и попали под раздачу. Соколаев решил, что он хочет участвовать в World Press Photo. Я говорил ему: "Зачем? Там нужно быть членом действующего печатного органа, а мы таковыми не являемся". Однако он решил всё по-своему, хотя мы с Воробьевым убеждали его в обратном», — вспоминает Александр Трофимов.

​Заявки фотографов на WPP принимались через Москву. Однако из столицы снимки вернули в Кемеровский обком партии. Там репортажи посчитали «целенаправленным очернением социалистического образа жизни».

В фотолабораторию КМК незамедлительно пришли сотрудники КГБ, народный контроль.

«В коллективах Новокузнецка зачитывали письма о том, что есть такие "неблагонадежные", как мы. Я помню, фотолюбитель Гена Моргунов стоял передо мной и кричал: "Радуйтесь, что не 1937 год, я бы вас собственными руками расстрелял!" Да как же так? Мы вчера с ним водку пили, а теперь он собирался нас расстреливать!» — говорит Трофимов.

«Тогда было страшно: история учила, что, если тебя назвали "враг народа", последствия могли быть неизбежны. Это касалось и детей, и жен. А у нас у всех были семьи, — рассказывает Александр Трофимов. — Нам предложили уволиться, потому что мы подставили первых людей города. Товарищ Ягодицын, заведовавший в то время отделом культуры, перед партбюро на коленях просил прощения за то, что просмотрел "идеологическую бомбу". Приезжали люди из ЦК и кричали: "Вот они, враги народа! Антисоветчики!" И мы действительно не знали, чем всё кончится».

Александр Трофимов рассказывает, что некоторые знакомые переходили на другую сторону улицы, не желая здороваться с ними. Очень много фотографий они тогда просто сожгли от страха. У Владимира Воробьева на даче, вспоминает Трофимов, всё тогда было в черном пепле.

«Я узнала об этой ситуации от его близкого друга, — вспоминает Татьяна Соколаева, сестра Владимира. — Встретила его на улице, кинулась: "Здравствуй!" Он грубо так, отталкивая, сказал: "Твой брат — диссидент!" Я не знала, что это значит, в газетах про такое не писали. И поняла, что произошло нечто ужасное. Хотя я знала, что Володя никогда не был против советской власти. Мы просто жили в этом: в своей гармонии, в своём видении мира, в своём ощущении времени. Не было никакой причины, ни внутренней, ни внешней, для возникновения этой ситуации».

«Но, видимо, ребята, сами, может, того не понимая, вышли за пределы того, куда можно было выходить, и это вызвало реакцию. Хотя ведь их фотоснимки просто отражали своё время: истинно, чисто, без подсветок, без макияжа. Честно. Без всяких подводных течений, без того, чтобы быть выгодным или правильным для кого-то. Но оказалось, что тогда такая вот просто честная работа была невозможной и опасной. Поэтому друг Володи и назвал его диссидентом», — объясняет сестра Владимира Соколаева.

В 1981 году объединение ТРИВА было официально расформировано по решению обкома КПСС. Жизненные пути фотографов разошлись. Владимир Соколаев и Владимир Воробьёв увлеклись восточной философией, от социальной фотографии перешли к ландшафтной. Александр Трофимов работал в различных городских фотоателье. В конце 1980-х Соколаев уехал из Новокузнецка жить и работать в Москву. Оставшиеся в городе Воробьёв и Трофимов никаких отношений друг с другом не поддерживали.

«В такого рода коллективах, очень личных, на самом деле обычно так всегда случается, — говорит Олег Климов. — Но в ТРИВА есть одна особенность, которая отличает их от большинства фотоклубов в СССР: они смогли сделанное ими осознать и сохранить. В противном случае сегодняшние молодые люди узнавали бы о Советском Союзе по фотографиям профессиональных пропагандистов из газеты "Правда". Но они судят о той эпохе по работам настоящих документальных фотографов, которые когда-то могли показывать свои снимки только друг другу. При этом они интуитивно понимали, что по их фотографиям будут судить о времени, верили в справедливость. И правильно делали — в этом сегодня мы можем убедиться».